Фабрикация политического процесса по делу Н. Угланова / УМНИК

История

Фабрикация политического процесса по делу Н. Угланова и осуществление репрессивной политики в Тюменском округе в 30-е -40-е гг.
Рассмотрим механизм проведения политических репрессий на примере «Дела Угланова». Обращаясь к его биографии, можно сказать, что это была типичная биография большевика. Его судьба - судьба одного из лидеров правой оппозиции, попавшего в жернова сталинской репрессионной машины, одного из тех, кто видел возможность иного развития страны.
В литературе посвященной сталинским репрессиям, процессам середины тридцатых годов, сообщается очень мало сведений об этом человеке:
"...На основе следственных материалов НКВД, очных ставок Пленум ЦК устанавливает, как минимум, что т.т.Бухарин и Рыков знали об организации преступных террористических групп со стороны их учеников и сторонников - ...Угланова... и др." .
"Так и не дали выбиваемые из них показания Угланов, Преображенский, Шляпников, Смиляга..." .
А если же обратиться к официальным материалам прошлого, например, "История ВКП(б). Краткий курс", или выходившая ранее "Краткая история ВКП(б)" под редакцией В.Кнорина, или издание 1978 г. /Ф.Ваганов "Борьба против правого уклона в ВКП(б)", то в каждом из названных изданий фамилия Угланов присутствует в строго определенном сочетании лиц. Исследуется "заговорщицкая деятельность Бухарина, Рыкова, Томского, Угланова..." Перечисляются "преступления, совершенные против партии и государства Бухариным, Рыковым, Томским, Углановым..." Цитируются "проклятья многомиллионных масс Бухарину, Рыкову, Томскому, Угланову .."
Попытаемся прочитать страницы судьбы Николая Угланова - подпольщика, профсоюзного и партийного работника и выяснить, в каких делах был замешан Николай Александрович. Отчего же его имя до сих пор отброшено Историей или людьми, ее пишущими, в густую черною тень.
Обратимся к автобиографии Н.А Угланова:
«Родился 5 декабря 1886 года в селе Феодосийском Рыбинского района Ярославской губернии. В 12 лет отдан в ученики в Петербург. В 17 лет познакомился с марксизмом. Это был год II съезда РСДРП...... В августе 1907 года вступил в партийную группу социал-демократов, избран членом бюро партийной группы, ведал партбиблиотекой.. Был организатором кружков, работал в профсоюзах торговых служащих.
1908-1911 - военная служба в Либаве и Пензе. С 1912 по 1914 - на нелегальном положении, постоянный корреспондент "Правды" по рабочим вопросам. Знакомство с Молотовым, Каменевым, Бадаевым, Петровским.
Осень 1913 года - первый арест. Отбили рабочие...»
Летом 1914 г. Н.Угланов избирается делегатом Международного социалистического конгресса II Интернационала. Однако, Конгресс не состоялся из-за начавшейся 1-й мировой войны. Угланова призывают в армию, где он был ранен в боях под Варшавой.
С февраля 1917 года - депутат Петросовета. После октября - член ЦИК.
1918-1919 г.г. участвует в боях по обороне Петрограда от немцев, является комиссаром дивизии в Карелии, председателем военного сектора Петроградского укрепрайона. В сентябре 1919г. переброшен против Юденича - комиссаром ударной Колпинской группы.
С 1919 года являлся членом Петроградского комитета партии. В 1920-м руководил охраной II конгресса Коминтерна и личной охраной Ленина, приехавшего в Петроград .
С февраля 1919 Николай Угланов становится секретарем губкома. За участие в подавлении Кронштадтского мятежа ("лично руководил 8 марта первым штурмом фортов со стороны Сестрорецка") награжден орденом Красного Знамени.
Переведен в Нижний Новгород секретарем губкома РКП(б) до 1924 года. С 1924 г. по 27 октября 1927 г. - секретарь Московского комитета партии. Одновременно, до апреля 1929 г. - секретарь ЦК. С 1924 г. по 1930 г. Избирался членом оргбюро ЦК. С 1925 по 1929 - кандидат в члены Политбюро...
Даже это простое перечисление дат и должностей позволяет судить о том, сколь высокое партийное положение занимал в двадцатые годы Николай Александрович Угланов. В конце двадцатых он оказался в эпицентре острой политической борьбы, которая охватила ВКП(б). Но как раз в эти годы его судьба - это судьба одного из лидеров правой оппозиции. Тех, кто видел возможность иного развития страны. Поначалу это еще само по себе не вызывало разногласий. На июльском (1928 г.) Пленуме ЦК ВКП(б) Угланов "заявил, что в жизни существует путаница в противопоставлении колхоза и единоличного хозяйства". Сталин его поддержал: "Мелкое хозяйство еще долго будет базой нашего производства" .
Угланов был сторонником сбалансированного развития тяжелой и легкой индустрии. Что вызывало беспокойство у автора "уклона", пренебрежительно названного "ситцевым"? Такой, например, факт - в 1927 году развитие тяжелой промышленности составило 24 процента, а легкой - 4. Так начались разногласия первого секретаря "ситцевой" Москвы со Сталиным и его окружением.
И снова обратимся к автобиографии: "С конца 1928 года состоял и возглавлял правую оппозицию, вел нелегальную борьбу против генеральной линии партии. Колебания и вновь возобновлял нелегальную борьбу." Сильно сказано. Почти что на грани заговора. Так утверждалась верность "генеральной линии", так отнималось у человека право на собственное мнение, таковы были нравы эпохи реконструкции.
Каким же образом возникло «Дело Угланова», каковы его истоки и причины? Для того, чтобы выявить полную картину произошедших событий, необходимо вернуться к их первопричине. Обратимся к «рютинскому» делу.
Постановлениями коллегии ОГПУ в 1932-1933 гг. в несудебном порядке были привлечены к уголовной ответственности с назна¬чением различных мер наказания М. Н. Рютин, М. С. Иванов, В. Н Каюров, Л. Б. Каменев, Г. Е. Зиновьев, П. А. Галкин, В. И. Демидов, П. П. Федоров, Г. Е. Рохкин, П. М. Замятин, Н. И. Колоколов, В. Л. Лисянская, В. Б. Горелов,
А. Н. Слепков, Д. П. Марецкий, Н. И. Васильев, Б М. Пташный, Я. Э. Стэн, П Г. Петровский, И. С. Розенгауз, Я. В Старосельский, Б. А. Карнаух, С. В Токарев, М. И. Мебель, А. В Каюров, П. А. Силь-ченко, И. Н. Боргиор, А. С. Зельдин, А. И. Козловский и М. Е. Равич-Черкасский.
Все они обвинялись в том, что в целях борьбы с Советской властью и восстановления капитализма в СССР создали контр¬революционную организацию «союз марксистов-ленинцев», подго¬товили программный документ этой организации и активно зани¬мались антисоветской деятельностью.
Суть «дела» заключалась в следующем. В начале 1932 г. М. Н. Рютин и старые большевики"- В. Н. Каюров, член партии с 1900 г., руководитель плановой группы Центроархива, и М. С. Иванов, член партии с 1906 г., руководитель группы Наркомата Рабоче-Крестьянской Инспекции РСФСР, обеспокоен¬ные широко распространившимися грубыми нарушениями внутри¬партийной демократии, насаждением в руководстве партийными и государственными делами административно-командных методов, решили в письменной форме изложить свои взгляды на создав¬шуюся обстановку.
Непосредственным исполнителем этого стал М. Н. Рютин. В марте 1932 г. им были подготовлены проекты двух документов под названием «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» и обращение «Ко всем членам ВКП(б)» -В редактировании этих материалов приняли участие М С. Иванов, В. Н. Каюров и его сын, член партии с 1914 г., старший инспектор Наркомснаба СССР А. В. Каюров.
21 августа 1932 г. в деревне Головине под Москвой, на частной квартире члена партии электротехника стройтреста П. А. Сильченко (в его отсутствие) была проведена встреча с участием Мартемьяна Никитича Рютина, Михаила Семеновича Иванова, Ва¬силия Николаевича Каюрова, Александра Васильевича Каюрова и его коллеги Николая Ивановича Колоколова, Натальи Павловны Каюровой, секретаря правления «Союзмолоко», Павла Андриановича Галкина, директора 26-й Московской типографии, Петра Михайловича Замятина, инструктора треста «Нарпит» Красно¬пресненского района, Павла Платоновича Федорова, профессора Московского торфяного института, Василия Ивановича Демидо¬ва, начальника административно-хозяйственного отдела москов¬ского автозавода, Григория Евсеевича Рохкина, научного сотруд-ника ОГИЗа, Виктора Борисовича Горелова, директора треста «Киномехпром» Союзкино, Бориса Михайловича Пташного, на¬чальника управления Наркомснаба УССР, харьковчан Николая Ивановича Васильева, управляющего объединением «Гипрококс», и Семена Васильевича Токарева, заместителя управляющего объе¬динением «Гипрококс» .
Участники встречи обсудили вопросы:
1.Доклад М. Н. Рютина «Кризис партии и пролетарской диктатуры».
2. Утверждение платформы организации и воззвания.
3.Организационные вопросы (выборы)
Участники совещания приняли за основу платформу и обра¬щение
ко всем членам партии, доложенные М. Н. Рютиным. Утвер¬жденные документы было решено передать на окончательное ре¬дактирование комитету, избранному на этом совещании в составе: М. С. Иванов - секретарь и члены комитета - В. Н. Каюров, П. А. Галкин, В. И. Демидов и П П. Федоров. М. Н Рютин, по его же просьбе, в состав комитета не вошел, как беспартийный и по причинам конспиративного характера. Было условлено дать соз¬даваемой организации название «союз марксистов-ленинцев». На втором заседании комитета, проходившем на квартире М. С. Иванова, было принято решение распространять програм-мные документы «союза» среди членов партии путем личных кон¬тактов и рассылки почтой, выяснять их отношение к этим материа¬лам Так, вскоре с ними были ознакомлены Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, бывший секретарь Московского коми¬тета ВКП(б) Н. А. Угланов и ряд других лиц в Москве и Харь¬кове. Всего комитет провел несколько заседаний, на которых подводились итоги распространения материалов «союза». Анализ содержания «платформы» и так называемого «мани¬феста» «союза марксистов-ленинцев» - обращения «Ко всем членам ВКП(б)» - показывает, что в них давалась оценка тяже¬лого экономического положения, в котором оказалась страна благодаря сталинскому руководству.
Следует отметить, что только за чтение этих документов, составленных М. Н. Рютиным в 30-е годы людей подвергали жестоким наказаниям, а чаще - просто уничтожали.
«Платформа Рютина» явилась обвинительным заключением и приговором Сталину и сталинщине - за измену марксизму и ленинизму, идеалам Октябрьской революции, за созданную в стране обстановку морального, политического и физического террора.
Знакомство с «платформой Рютина», равно как и с другими, очень немногочисленными, подобными документами (письмо Н. И. Бу¬харина «Будущему поколению руководителей партии», «Откры¬тое письмо Сталину» Ф. Ф. Раскольникова), ставшие извест¬ными лишь в недавнее время, свидетельствует о лживости утверж¬дений, будто в ВКП(б) не было никакого противодействия сталинщине, будто вся партия единодушно приняла установление диктатуры Сталина и его концепцию социализма. Нет, к чести пар¬тии, противодействие, безусловно, было, но в обстановке обмана и террора на открытое выступление против режима Сталина осме-ливались, к сожалению, немногие. Мартемьян Рютин был одним из первых. «В настоящее время недовольна и возмущена полити¬кой Сталина вся страна, все или почти все рабочие и подавляю¬щее большинство партии. Все возмущены, все фрондируют, но дальше бессильного, беспомощного фрондирования и шушукания не идут». (Здесь и далее цитируется платформа «Союза маркси¬стов-ленинцев».) Рютин и его группа пошли дальше.
Анализируя «платформу Рютина», прежде всего, нельзя не отметить силу и смелость ума ее автора. «Интеллигентный проле¬тарий», как он себя характеризовал, Рютин хорошо знал труды Маркса и Ленина, свободно ориентировался в вопросах филосо¬фии, политической экономии, хозяйственной политики, с глубоким знанием дела оперировал партийными документами и выступлениями Сталина, досконально разбирался в истории партии. Критически относясь к действительности, он сумел обнаружить реаль¬ные противоречия в деятельности и состоянии партии, выявить корни и причины происходивших в жизни страны процессов и пря¬мо назвать их. Во имя борьбы со сталинщиной он перешагнул через страх и заботу о личной безопасности: «Эта борьба потре¬бует жертв,- писал Рютин - Она потребует гигантских усилий Но пугаться таких трудностей - значит перестать быть пролетарским революционером»
Чтение платформы создает уверенность в том, что Рютин ненавидел Сталина. Но это - не личная ненависть. Она порож¬дена кровной обидой за измену Сталина ленинскому делу, за превращение партии «только в орган аппарата», « который сам, в свою очередь, является безгласным исполнителем воли дикта¬тора и его агентов на местах». Рютин решительно осудил ложь и фальсификацию Сталиным истории, результатов хозяйствен¬ного строительства, положения трудящихся, гневно заклеймил развязанный Сталиным террор против инакомыслящих, насаж¬даемое Сталиным «единомыслие» в партии .
Цель, провозглашенная Рютиным,- ликвидация диктатуры Сталина и его клики - не смогла, однако, осуществиться. Слиш¬ком далеко к тому времени зашел уже процесс формирования всевластия Сталина и той командно-административной системы, на которую он опирался. Рютин явно переоценивал возможные силы противников режима и недооценивал силу его сторонников, хотя и понимал, что «даже после свержения диктатуры Сталина потребуются многие и многие годы для того, чтобы вывести партию и страну из той невиданной трясины, в которую их завел Сталин». Причина этого заключается в том тотальном обесчеловечении личности, которое связано со строительством и утверждением казарменного социализма. В ходе этого процесса происходило отчуждение человека от политической власти. Рютин справедливо указывал на формальный характер советской «демократии», от производства происходило формирование общества «винтиков». «Все винтики - большие и маленькие, второстепенные и первостепенные,- хотят они или не хотят, «верят» они или не «верят», вынуждены вращаться вместе со всей машиной. Если же какой-либо винтик или целая группа отказывается вращаться вместе со всей машиной и «проте¬стует» - машина беспощадно их размалывает и со скрипом, с треском и скрежетом до поры до времени продолжает свою «работу» дальше. Террор в условиях невиданной централизации и силы аппарата действует почти автоматически» - так ярко и образно писал Рютин. И этими словами он, по сути, предсказывает свою дальнейшую судьбу и судьбу его соратников.
Вот что некогда писал об этих событиях один из старейших членов партии, реабилитированный комиссией ЦК, Х.Раковский: "...Когда какой-нибудь будущий историк будет писать историю о нравах эпохи реконструкции, он в первую очередь привлечет для иллюстрации протоколы XVI съезда. Эта дикая картина распоясавшихся бюрократов и аппаратчиков, соревнующихся в улюлюканиях и издевательствах над прижатым к стене и сдавшим оружие противником (правыми) - достойный символ всего современного режима..."
Обратимся к материалам подробного "Статистического отчета" о XVI съезде ВКП(б), на котором группа Сталина впервые добилась послушания, внешнего единомыслия, когда на долгие годы был утвержден в партии стиль радостного восхваления, единодушной поддержки. Одним из "героев" XVI съезда был Угланов. Он не был делегатом съезда. Как член ЦК попал туда с совещательным талоном. Освобожденный от партийных постов, Угланов назначен наркомом труда. Но он 23 года в партии и считает необходимым объясниться, даже покаяться, даже попросить прощения. У партии. У съезда. Вот как это происходило: Н. Угланов выступал приблизительно четверть часа. За это время его перебивали 28 раз. 29 реплик - резких, грубых, нередко уничижительных. Ему приходилось по существу бороться с целым залом, со своими товарищами, с той массой большинства, которую мы привыкли считать правой. Он пытался объяснять. Объяснения никого не интересовали. Он признавал вину, а съезду все было мало, мало, мало .
А потом избиение продолжалось в выступлениях. Вот неполный список тех, кто выступил на съезде с осуждением Угланова: Варейкис, Шеболдаев, Зеленский, Косиор, Бубнов, Ломинадзе. Несколько мягче, пытаясь понять его позицию, - Хатаевич, Киров, Радзутак... Не пройдет и десяти лет, как их постигнет насильственная смерть. Все, кроме Кирова, будут оболганы и казнены...
После XVI съезда фамилия Угланов исчезает из официальных реестров. Несмотря на покаянное письмо в адрес президиума съезда, через два месяца его снимают с работы и направляют в Астрахань - управляющим госрыбтрестом. К этому времени полностью разогнано руководство Московской городской парторганизации.
Среди освобожденных бывший товарищ Угланова Мартемьян Рютин, секретарь Краснопресненского райкома. В том же 1930 г. по требованию Сталина, которому М.Рютин в глаза высказал обвинение в узурпации против партии, Мартемьян Никитович исключен из партии "за дискредитирование партийного руководства"...
В марта 1932 г. Угланов возвращается в Москву. С.Орджоникидзе назначает его начальником архива в Наркомтяжпроме. А в сентябре вновь возникает "Дело Рютина". Это был, по сути, бунт против сталинской тирании, воззвание к партии покончить "с руководством Сталина... как можно скорее".
На судилише, которым стал президиум ЦИК, продолжалась демонстрация "единодушия". Но Угланов защищался. Бессмысленно. Результат вполне закономерен: "9 октября 1932 г. постановлением президиума ЦИК за участие и сокрытие нелегальной контрреволюционной группы Рютина-Слепкова был исключен из партии. В мае 1933 г. был командирован на работу в Тобольск управляющим Обьрыбтреста". (Из автобиографии Н.Угланова) .
Под началом Угланова оказалось огромное хозяйство, разбросанное от Тобольска до Обской губы. Пески, крохотные артели, волокита со снабжением. По привычке работать всюду, где его поставят, Угланов впрягается в работу. Собирает замотанных людей. Поднимает хозяйство.
Сохранилось немало документов, посвященных этому периоду. Переписка, радиограммы с борта катера "Краснофлотец", ставшего штаб-квартирой нового начальника. Интересно, что позднее, когда Н.Угланов был снят с работы и арестован, те же самые факты ставили ему в вину.
В то время в рядах Тобольской парторганизации Угланов был самым старым членом партии по стажу - с 1907 года. Он снова стал членом партии. По решению Центральной комиссии партконтроля 13 марта Н.Угланов "в рядах членов ВКП(б) восстановлен".
Об его преданности партии говорили и участники чистки 1934 года в парторганизации рыбтреста. Так, Кокорин характеризует его, как "...Старого большевика, у которого мы многому научились". Евлабов говорит, что "только при его руководстве трест выйдет из прорыва". Лопарев замечает, что "он заставил научно-исследовательскую работу повернуться целиком к производству". Будницкий утверждает, что "на всех отраслях работы проводит линию большевиков". Казарин его работу характеризует так: "Сделал много, можно сделать еще больше". Кривцов заявляет, что он "отдается работе полностью".
Многое из того, что при очередном повороте судьбы ставилось Угланову в вину, говорит о нем как о добром и гуманном человеке. Позднее, на районном партсобрании, где громили "банду Угланова", один из сотрудников с возмущением рассказывал "о жалости правого уклониста к спецпереселенцам" Оказывается, когда раскулаченные прибывали на Север, Угланов требовал, чтобы их обучали местным, т.е. рыбацким, профессиям. А сотрудник наотрез отказался делать это. И был Углановым наказан.
"Старик Угланов" - так называли его северные рыбаки. А один из старых партийцев Савин Веселовский говорил открыто:
- С Углановым считаю за честь пойти на демонстрацию
Видимо, из уважения к возрасту, сказавшему эти слова обойдутся партийным выговором.
Из документов хранящихся в партийном тюменском архиве, видно, как раскрывается дело Обьрыбтреста после внезапного ареста Угланова. Видно, как медленно раскачивались массы на борьбу с "углановщиной". "Генеральная линия XVI съезда продолжается: "Мы, рабочие и служащие, приветствуем решение об исключении Данилова, Будницкого..."
В это время Угланов уже арестован.
В списках членов и кандидатов ВКП (б), исключенных Тобольской Райпарторганизацией и окружным комитетом ВКП (б) 21 августа 1936 г. под номером 58 значится фамилия Н.А. Угланов .
Протокол №34 - как участника контрреволюционного террора троцкистско - зиновьевской организации.
23 августа 1936 года бюро Омского обкома ВКП (б) утвердило решение оргбюро обкома ВКП (Б) по Тобольскому округу об исключении из членов партии Н.А. Угланова Снять Н.А. Уланова работы управляющего Обьгосрыбтрестом. (протокол №127)
18.07.1988года Заведующий партийного архива №5103 Тюменского обкома КПСС тов. Смирнова М. А.
31 мая 1937 года Военной коллегией Верховного суда СССР Угланов Н. А. обвинявший по ст. 58 - 8, 58 - 11 УК РСФСР, осужден к высшей мере наказания. Дело на него не пересматривалось.
По архивным данным 21 мая 1937 года Н. А. Угланов был расстрелян.
Репрессионный механизм был приведен в действие. «Молох» ненасытно пожирал все новые жертвы. Дело «Рютина», перешедшее в «Дело Угланова», на этом этапе не остановилось. Вслед за этим потянулась вереница искалеченных судеб, расправа над людьми, «вина» которых заключалась в том, что они в силу производственной необходимости и своего служебного положения, вступали в контакты с «врагом народа» Н. Углановым. Самого этого факта было достаточно для предъявления обвинения.
Если обратиться к литературным классикам, то всю суть дела «преспешников и пособников Угланова» можно проиллюстрировать сценой из басни Крылова: «..ах, в чем я виноват? Молчи, устал я слушать. Досуг мне разбирать вины твои, щенок! Ты выиноват уж тем, что хочется мне кушать! Сказал, и в темный лес ягненка поволок...». Лучше и точнее передать суть происходящего в дальнейшем невозможно.
Затих провинциальный Тобольск в ожидании политического процесса, обещанного на начало сентября 1937 года. Власти Омской области готовили его на манер нашумевших московских. Уже было арестовано все руководство крупнейшей на Севере организации - Обьгосрыбтреста. Арестован и увезен за пределы края управляющий трестом Н. Угланов.
Подготовка к процессу шла целый год. 9 сентября 1936 г. коммунисты- рыбники « проработали письмо Омского обкома ВКП (б) по Тобольскому округу об исключении из партии Угланова в связи с причастностью его к троцкистско-зиновьевской контрреволюционной террористической группе».
На партийном собрании выступил секретарь оргбюро обкома Овечкин:
« В парторганизации допущены политические ошибки и преступления. Авторитет Угланова был ничтожен, он приехал в Тобольск беспартийный, как контрреволюционер, и только в марте 1934 г. ему был выдан партбилет. Все это обязывало коммунистов быть бдительными, но они создали авторитет Угланову, широко популяризуя его на Севере. Угланов изменник партии и завел нас далеко в болото. Руководителям треста Аверину, Данилову, Будницкому, помогающим группе зиновьевцев, в партии делать нечего».
Собрание выполнило «установку» обкома и «обязало партком и коммунистов треста немедленно очистить аппарат от всех контрреволюционных троцкистско-зиновьевских последышей и классово - враждебных элементов» .
Началась «очистка». Партийные билеты многих тоболяков перечеркнула в те дни чернильная надпись: «Исключен за связь с Углановым». За связь с Углановым 8 февраля 1937 г. директор Обско-Тазовской научной рыбохозяйственной станции Платон Ильич Лопарев исключен Тобольским райкомом партии из кандидатов ВКП (б). Это был известный на Севере человек.
В первую мировую - солдат. В гражданскую - красный партизан. Во время кулацкого мятежа 1921 г. его отряд с боями прошел по тайге полторы тысячи километров, отчаянными ударами выбили мятежников из Самарова.
«Только безумная храбрость, великолепное ведение боя и личный пример т. Лопарева, с пятью бойцами занявшего штаб, соединенные с высокими качествами всего отряда, могли победоносно завершить этот бой». (из Акта комиссии по засвидетельствованию подвигов командира Северного добровольческого отряда П. И. Лопарева)».
В мирное время Лопарев работает в кооперации, строит первую на Севере звероферму лисиц. С начала тридцатых годов он в системе Обьрыбтреста - директором научной станции. Изучает проблемы развития рыбодобычи на Севере, миграцию осетровых стад. Увлекается краеведением.
Его арестовали 14 ноября и перевели в Омскую тюрьму. На первый допрос он был вызван только через девять месяцев - 14 июня 1938 г, спустя 273 дня. Допросы следовали один за другим: 14 июня, 15-го, 16-го, 17-го. Что из того, что обвиняемый не принял ничего, отверг доносы и клевету? Никто не собирался ему ничего доказывать. Если для Тухачевского и других была устроена бутафория суда, то Лопарев был лишен даже возможности взглянуть в лицо своим судьям.
Его судьбу решила тройка.
Из обвинительного заключения: «Дело по обвинению Лопарева Платона Ильича направить на рассмотрение Особой Тройки при управлении НКВД по Омской области».
Выписка из протокола №... заседание тройки УНКВД от 27 июня 1938 года:
«СЛУШАЛИ: Дело... по обвинению Лопарева Платона Ильича, 1890 года рождения.... Систематически проводил контрреволюционную агитацию в пользу врага народа Угланова...».
Знакомство с Углановым Лопарев не считал возможность отрицать.
«...Виновным признал себя частично, достаточно изобличается показаниями свидетелей.
Постановили: Лопарева Платона Ильича - расстрелять.
Из протеста: Обвинение... основано лишь на том факте, что Лопарев был знаком с Углановым, которого органы НКВД в то время именуют врагом народа, но об этом никаких документов в материале следствия не имеется. В показаниях не приведено ни одного факта проведения Лопаревым антисоветской агитации и в деле нет ни одного документа, свидетельствующего о наличии у осужденного признаков состава преступления.... В ходе проверки установлены элементы фальсификации дела Лопарева. Лжепартизанство никакими материалами не доказано, напротив, видно, что Лопарев был командиром партизанского отряда» .
Первые итоги борьбы с «углановщиной» подвела в феврале 1937 года Тобольская райпартконференция и «от имени трудящихся выразила чрезвычайную благодарность НКВД и его славному руководителю, верному Сталину генеральному комиссару государственной безопасности тов. Ежову, под руководством которого был раскрыт контрреволюционный заговор троцкистов и разоблачены изменники Родины, террористы и вредители».
Тем временем следствие по делу местных вредителей из Обьрыбтреста шло вовсю. Правда, безрезультатно. Арестованные еще в сентябре 1936 года руководители и экономисты треста отвергали предъявленные им обвинения « в контрреволюционном развале рыбного хозяйства».
Но что явные «огрехи» следствия для организаторов первого в области показательного политического процесса? Желание «подсуетиться» было слишком велико. Бег репрессивной машины ускорил первый секретарь Омского обкома ВКП (б) Булатов. Выступая 11 августа 1937 года на 3-м пленуме Тюменского горкома, он в нужном месте повысил голос: «Задача, поставленная ЦК партии перед партийными организациями, - очистится от всех врагов народа, которые служат базой контрреволюционной фашистской агентуре, местными парторганизациями выполняется безобразно медленно. У вас очень низок пульс политической жизни...».
Для учащения «пульса» в Омске в разгар путины спешно созвали областную конференцию рыбников.
«Слушали: Предложение делегатов конференции о ходатайстве перед судом областной спецколлегии о применении высшей меры социальной защиты Аверину и другим.
Постановили: «Мы, делегаты конференции, просим спецколлегию областного суда применить высшую меру социальной защиты - расстрел - к оголтелой банде троцкистско-углановских приспешников, к Аверину и другим, своей подрывной работой выполняющих задание фашистских хозяев, творивших одно дело с фашистскими морскими пиратами» .
Общественность доведена до обморочного состояния. В Тобольск прибыли облпрокурор Раппопорт и председатель облсуда Нейман. Обеспечена охрана клуба профсоюза рыбников на улице имени Сталина
7 сентября 1937 г. конвой ввёл в зал заместителя управляющего трестом К.П. Данилова, начальника планово-финансового сектора А.В. Галкина, директора Самаровского рыбоконсервного комбината С.П. Соломина и его заместителя Г.В. Степанова, директора Тюменской сбытовой базы Н.С. Широкова, инспектора по качеству Н.П. Сухорукова, директора Обьрыбпродснаба А.М. Будницкого, экономистов И.Е. Скороходова, И.И. Штвана, С.П. Попова.
Целый год сотрудники Тобольского окротдела НКВД и «консультанты» из областного управления добивались от них признаний об «участии в контрреволюционной вредительской организации, руководимой врагом народа Углановым».
Повторить отрепетированный без запиночки московский процесс местному отделу НКВД не удалось. Суд в Тобольске с первого дня пошел вопреки сценарию. Подсудимые опровергали сфальсифицированное обвинение, а свидетели или отказывались от своих показаний, добытых путем угрозы и обмана, или хвалили профессиональные достоинства бывших руководителей треста.
Тобольский процесс мог бы завершиться оправдательным приговором и стать действительно событием в тогдашнем судопроизводстве. Но этого не случилось. Прокурор Раппопорт, копируя манеру Вышинского, «указал суду, прежде всего на то, что во всем деле ярко отразилась политическая борьба враждебных партий, указал суду, что всеми материалами дела, заключением экспертизы, показанием свидетелей и самих обвиняемых вредительство в рыбном хозяйстве треста вполне доказано. Контрреволюционная группа врагов народа, контрреволюционная вредительская организация также вполне подтвердилась». Обвинитель потребовал смертного приговора. Но даже поле этого люди верили в справедливость. Вот им дали последнее слово... Сейчас суд их поймет... Не может не понять....
Аверин: « Я довольно обстоятельно рассказал о своей работе в тресте. Еще раз заявляю, что никакой ненависти у меня к партии и правительству не было. Я не контрреволюционер, ни в какой организации не состоял и не знал о ней. Я надеюсь на советский суд, верю в то, что он разберется в моих обвинениях, увидит мою невиновность и вынесет мне оправдательный приговор».
Данилов: «Меня воспитали комсомол и партия. Врагом народа я не был, работал честно и добросовестно. Вся моя вина в том, что я был, на хорошем счету у Угланова, прошу освободить меня от наказания».
Галкин: «Никакого идейного сращивания меня с Углановым не было, ни в каких организациях я не состоял, никакого вредительства не допускал. Я был честным большевиком. Надеюсь на справедливый приговор».
Будницкий: « В моей работе были недостатки, но злого умысла я не имел. Всегда был предан Советской власти. Прошу суд справедливо разобраться в моих показаниях».
Скороходов: « Ни в какой контрреволюционной группировке я не состоял. Двойного планирования не допускал. План Главрыбы по добыче был 100 тыс. центнеров и 100 тыс. центнеров было спущено заводам.
Экспертиза сказала, что 100 тыс. центнеров - разбег мал; а я скажу; что достаточно. Предъявленное обвинение, что на 1936год составлен вредительский план по выпуску консервов, т. е. вместо возможных 11 млн. банок консервов было запроектировано и утверждено Главрыбой только 9 млн. банок, я считаю абсурдным».
Соломин: « Меня обвиняют в развале Самаровского комбината, тогда как до меня он был убыточным, а при мне стал прибыльным. Считаю, что следствие по нашему делу проведено из рук вон плохо и пристрастно. Мы - не виновны. Требование прокурора о нашем расстреле - дикое» .
Однако спецколлегия Омского областного суда в составе председательствующего Дудко, членов коллегии Момедова и Огорелкова не вняла здравому смыслу. Восемь человек было приговорено к высшей мере, Будницкому дали десять, Попову и Сухорукову - восемь лет лагерей...
...В декабре 1956 г. Верховный суд РСФСР отменил этот приговор и прекратил дело за отсутствием состава преступления.
Тобольский процесс по сути дела завершился явным провалом. Да, жизни были отняты, судьбы изломаны. Но не было ни «добровольных признаний», ни выхарканных с кровью оговоров, которые лефортовские костоломы выколачивали из своих жертв высокого ранга. Отчего же скромные совслужащие из Тобольска не согласились играть роль в предложенном им спектакле? Рядовые коммунисты Обьгосрыбтреста были далеки от высших эшелонов власти, от политической борьбы, от блоков и компромиссов. Их волю, их борьбу за свое честное имя сломить не удалось. Зиновьев, Каменев, Пятаков, Рыков, Бухарин... - не устояли.
Аверин, Данилов, Галкин, Соломин, Скороходов - выдержали.
Расправа состоялась. Процесс показательный провалился. Такое «качество», видимо, не устраивало Сталина. Во всяком случае, тобольский процесс был первой и последней попыткой в нашем крае. В дальнейшем «дела» других жертв сталинского террора рассматривались уже во внесудебном порядке - «тройками» и «особыми совещаниями»

Создано на конструкторе сайтов Okis при поддержке Flexsmm - накрутка instagram